Коронация Ашваттхамы
Серия начинается с того, как Дрона на коне заехал в царский дворец Кампильи, куда Пандавы доставили плененного Друпаду. Дворец, на удивление, как вымер – никакой массовки мы в этой сцене вообще не увидели, а только причастных.
По поводу такой знаковой встречи с бывшим другом Дрона покрасился и немного постригся.
С помощью диалога Дроны и Друпады и их коротких флешбеков нам рассказывают, из-за чего, собственно, произошла та давняя ссора. Однажды, за несколько лет до того, как Дрона стал учителем принцев, он, Крипи и Ашваттхама пришли во дворец к Друпаде, потому что Дрона видел в этом визите возможность решения финансовых проблем своей семьи. Как мы помним, они жили очень бедно (прямо очень-очень), что привело потом к нехилым таким комплексам у Ашваттхамы.
Дрона еще не носил бороду.
Крипи обычная не меняющаяся с годами древнебхаратская женщина.
Ашваттхама с восторгом рассматривал богатый дворец.
Здесь, конечно, к кастингу есть вопросы – почему, если речь шла о жуткой нужде, взяли такого упитанного мальчика. С другой стороны то, что по внешнему виду семьи как-то сложно заподозрить проблему недоедания, можно объяснить тем, что Дрону и Крипи спасали какие-то духовные практики, а Ашваттхаму камень на лбу, так что вот именно скромное питание не было проблемой для физического самочувствия. Тут сыграло роль, наверное, то, что сами по себе ограничения, связанные с недостатком материальных возможностей, слишком тяжело воспринялись маленьким Ашваттхамой и навсегда сделали для него богатство синонимом счастья, успеха и вообще именно того, к чему стоит стремиться в жизни.
Все трое зашли в тронный зал Друпады. Это был не приемный день, и вообще у царя в зале как раз шло важное совещание, но Дрона такими мелочами не заморачивался. Крипи и Ашваттхама остались на пороге, а он подошел к сидевшему на троне Друпаде и такой сразу «Здравствуй, друг!» Напомню, что Друпада учился в ашраме отца Дроны Бхарадваджи, и там между ними завязалась дружба.
Один из советников сказал: мужчина, вы кто? У нас закрытое мероприятие, а во дворце дресс-код - куда смотрела охрана, что пропустила вас в таких лохмотьях?
Дрона объяснил, что они с царем ашрамные друзья, так что для него у Друпады все двери открыты независимо от того, что надето на Дроне.
Друпада на это высказался в том смысле, что он вообще не понимает, почему их ашрамное приятельство, о котором он сейчас с трудом-то и вспомнил, Дрона выдает тут перед его подданными за какую-то великую дружбу, хотя на самом деле ничего общего с каким-то нищим браманом у него нет и быть не может.
Дрона очень удивился такому от Друпады и спросил, неужели тот забыл, как списывал у друга уроки; как однажды Дрона спас жизнь Друпаде во время отбывания ашрамной сельхозповинности, когда застрелил из лука льва, напавшего на товарища; как Друпада сказал, что он всегда готов отдать Дроне половину всего, что есть у него.
Друпада ответил, чтобы Дрона не воображал, будто он тут сейчас впадет в ностальгию по детским годам и Дроне полцарства отвесит.
Дрона заявил, что полцарства ему не надо, но если Друпада обещал ему половину всего своего имущества, то две коровы он точно может взять.
Друпада сказал на это, что если тот хочет попросить пожертвование, то так бы сразу и сказал, без вотэтоговсего. Он ему готов и десять коров дать - не вопрос.
Дрона возмутился, что он не милостыню пришел просить, тем более что пожертвований он принципиально не принимает. И напомнил Друпаде, что царь вообще-то по закону обязан каждого брамана снабдить коровой, но только Дрона как друг к нему пришел, а не как какой-то левый браман, которому Друпада что-то там должен по закону.
Друпада сказал, что он готов даже спонсорскую поддержку ему оказать в виде двух своих деревень, но хорошо бы Дроне об этом нормально попросить, как полагается просить царя, то есть без претензий насчет того, что Друпада лично ему что-то должен. Дрона вообще тут уже на смертный приговор наговорил за прилюдное оскорбление царя.
Дрона опять возмутился, что во времена, когда Друпада в ашраме списывал у него уроки, тот что-то не сильно оскорблялся их дружбой.
Когда Дрона опять помянул при подданных Друпады, что у того были проблемы с учебой, царь окончательно разозлился. Он заявил, что в ашраме он учился на отлично, а Дрона там как раз ничего особенного собой не представлял, чтобы у него что-то списывать.
И вот тут Дрона пообещал Друпаде, что тот еще увидит, что собой представляет Дрона – раз тот не выполняет данных своему другу обещаний, и царское положение явно вскружило ему голову, то он обучит таких учеников, которые заберут у него не то, что половину его царства, а всё целиком.
Короче, в общих чертах нам конфликт показали: Дрона считал, что Друпада, помня об их дружбе в ашраме, возьмет на себя обеспечение его семьи просто из дружеского расположения и без всяких обязательств со стороны Дроны, но ошибся. У нас еще остался открытый вопрос - почему, собственно, у Дроны были такие серьезные материальные проблемы. В 38-й серии Крипа, в общем, дал нам понять почему – потому что Дрона не работал, то есть на содержание семьи не зарабатывал. А вот с ответом на вопрос, почему Дрона не работал, у нас есть простор для воображения. Возможно, он на тот момент всё еще занимался саморазвитием, и работа за деньги забрала бы у него то время и силы, которое он хотел потратить на себя. И ссора с Друпадой не заставила его пересмотреть свои приоритеты, а скорее наоборот - он хотел достичь такого уровня, чтобы учебой у него заинтересовать царскую семью Хастинапура, который был в Древней Бхарате единственным государством, по силе превосходящим Панчал.
Итак, Дрона встретился с пленным Друпадой и всё ему напомнил. Он еще сказал, что теперь Друпада должен сам короновать Ашваттхаму короной своего царства. По тамошним традициям на коронации будущего царя обливают молоком, и Дрона указал Друпаде, что тот не дал ему коров для молока его сыну, так пусть теперь сам купает Ашваттхаму в молоке.
Видимо, узнав, как у принцев сложились обстоятельства в походе, Шикханди решил все-таки принять приглашение Ашваттхамы и приехал на его коронацию. Он появился в тронном зале как раз тогда, когда там всё уже было готово для этого, и Друпада, увидев неизвестного ему молодого человека, явно испытал какие-то сильные чувства – что, на самом деле, выглядело несколько странно. Хотя генерал, вообще говоря, всегда выделяется и своей крупной мощной комплекцией, и "водопадной" красотой якши, пусть и подпорченной усами-бородой*, но конкретно в тот момент раздавленному унижением Друпаде, в теории, точно не должно было быть никакого дела до внешнего вида незнакомых людей. Однако что-то Друпаду поразило прямо с самого начала – и в дальнейшем он время от времени поглядывал на Шикханди, а сам генерал в той сцене практически не сводил с отца своих огненных глаз.
*Подпорченной на мой взгляд, разумеется, а кому-то, может, Шикханди с растительностью на лице больше нравится, чем был Стхуна без нее.
Дрона похвалил Пандавов и сказал, что они
Оказалось, что когда Дрона уже продемонстрировал побежденному Друпаде таких статусных учеников, какими были принцы Хастинапура, один из которых - его любимый! - смог выиграть поединок с ним, исчезли и все проблемы с признанием генерала также своим тру-учеником – думаю, Шикханди на это и рассчитывал, когда сдавал Арджуне военные тайны Панчала. Да и было бы странно со стороны Дроны отрицать это сейчас при Друпаде, когда Арджуна фактически уравнял их с Шикханди роль в возмездии за оскорбление учителя. Короче, Дрона тут же дал склонившемуся перед ним Шикханди все благословения именно как гуру и похвалил свое учительское искусство, которое сделало из дашарнского нонейма такого уже известного на всю Бхарату, несмотря на молодой возраст, военного деятеля - и даже указал Друпаде, что это же тот самый Шикханди, который в кратчайшие сроки превратил вечную головную боль Хастинапура Ангу в оплот империи. Этим Дрона, сам того, разумеется, не подозревая, добавил Шикханди ложку дегтя в его бочку с медом свершившейся мести, потому что, как мы знаем, сам факт его служения Хастинапуру и Бхишме был ему весьма неприятен.
Месть таки действительно свершилась не только у Дроны. Конечно, прочитать мысли Друпады Шикханди не мог, поэтому ему осталось неизвестным, думал ли отец в это время именно то, что он хотел – что, отвергнув дочь, он обрек себя на неизбежное появление в своей жизни «другого» Шикханди, из-за которого он потерял такую дорогую ему власть. Но как только Арджуна назвал генерала по имени, отметил его огромный невидимый вклад в поражение Друпады и обозначил, что он ученик Дроны и это его подношение тоже, те чувства, которые Друпада испытал при появлении Шикханди в тронном зале, заметно усилились - и, несмотря на их неопределенность, они, кажется, полностью удовлетворили генерала. Однозначно Друпада теперь был поражен не только внешним видом этого «другого» Шикханди, но и всем остальным – и его именем, и происхождением из Дашарны, и его альма-матер. А генерал всё также не сводил с Друпады своих полных ненависти глаз, вспоминая, как она бросила к его ногам украшения принца Панчала и смазала со лба пламя своей тилаки, и как бы снова и снова беззвучно повторял сказанные тогда слова, что Друпада ему больше не отец.
Спели еще одну вариацию песни о том, как судьба играет людьми - что тяжело переживать боль поражения, когда оно напоминает о другой боли, и Друпада не знает, что перед ним его дочь.
Но если душа Шикханди, пережив то самое счастье мести, к которому она так стремилась еще будучи Амбой, и успокоилась, то на самое короткое время, потому что кроме ложки дегтя от Дроны сразу же к ней стали приходить и другие страсти.
Началась коронация Ашваттхамы – опять же, дворец как вымер, и на церемонии присутствующих не добавилось, кроме того минимума браманов, без которых было точно не обойтись. Конечно, для Друпады было ужасно унизительно и обливать Ашваттхаму молоком, и надевать на него корону своего царства, и видеть, как тот потом сел на его трон. Но Шикханди в этот момент уже больше не упивался счастьем, что таки смог отнять у отца самое ценное для него, потому что он вспомнил, как в тот роковой день она говорила Друпаде, что всё равно трон их царства достанется его ребенку, то есть их с отцом потомку, даже если это будет не очевидно для народа – и вот этого уже никогда не случится, а трон Панчала таки перейдет сыну Ашваттхамы, но это точно будет не сын Шикханди.
Дроне, который к тому времени получил уже достаточно удовольствия от осуществленной мести, никакие новые страсти, в отличие от Шикхнади, не нарушили достигнутого душевного умиротворения, и он решил пойти с Друпадой на мировую. Во-первых, он сказал, что Друпада ему в ашраме обещал половину всего, что он имеет – так Дрона и не собирается забирать у него всё царство для своего сына, а только половину, причем Кампилью Друпада может оставить себе. Во-вторых, Дрона предлагает Друпаде, у которого всё равно нет сыновей, признать Ашваттхаму своим наследником – таким образом, после его смерти Панчал снова воссоединится, а до этого печального события Друпада может консультировать Ашваттхаму как своего сына насчет правильного управления государством. В-третьих, Дрона хочет просто забыть все обиды между ними и снова стать его другом, как в детстве. Друпада ничего из этих примирительных инициатив не отверг и даже обнял Дрону, однако видно было, что забывать произошедшее он не собирается, а слова о том, что у него нет сына, особо больно резанули по его душе.
И не только по его - и намерение Дроны разделить Панчал с идеей всё-таки потом объединить его путем признания Ашваттхамы наследником Друпады, и упоминание о том, что у Друпады нет сыновей, лили воду на всё ту же мельницу душевного беспокойства Шикханди. Но на этом не закончилось – его подозвал довольный и счастливый Ашваттхама и стал указывать на всякие предметы роскошной обстановки тронного зала, рассказывая, что всё здесь именно так и осталось по-богатому, как было в тот раз, когда он тут побывал с родителями – Шикханди ведь помнит, как Ашваттхама ему описывал в подробностях этот дворец, когда тот жил с ними в ашраме его отца. Останавливаться с этим Ашваттхама не собирался – и в какой-то момент стало понятно, что больше всего Шикханди хочет немедленно уйти из дворца, так невыносимо ему стало находиться в родном доме инкогнито, да и вообще уехать из Панчала, который он предал, став служить Хастинапуру. Потом Ашваттхама вдруг спросил, согласился бы Шикханди присягнуть ему на верность и стать главнокомандующим армии его царства, а после смерти Друпады всего Панчала - как было бы прекрасно для него и его потомков, если бы их власть защищал такой талантливый военачальник. На это Шикханди сказал, что поздно и бессмысленно об этом говорить, а ему уже пора уезжать, потому что
Хотя самые драматические моменты у Шикханди еще впереди, но в этой серии он показан, пожалуй, в своем самом страстном возбуждении – с какой ненавистью он смотрел на Друпаду, как он характерно моргал, когда Ашваттхама показывал ему декор дворца, и какое отчаяние было в его глазах, когда он вспомнил о своих планах сделать царем Панчала своего будущего ребенка. И вот здесь скорость - его главная фишка на протяжении всего сериала отражена в своем наивысшем проявлении – как он вылетел из дворца и дальше поскакал из города, выжимая из лошади максимально возможное. Такого быстрого галопа уже больше не будет нигде. Однако за городом, когда он проскакал хорошо известную ему развилку, он вдруг все-таки вернулся на нее и дальше помчался уже по другой дороге. Так он оказался в храме Шивы, и там стал просить то, что последний раз просил там же 13 лет назад. Только тогда она обстоятельно объясняла Махадеве, как хорошо для него и для его стремления к военной службе в армии Панчала было бы, если бы у его родителей были еще дети, а теперь от переизбытка эмоций Шикханди даже не смог впасть в тот обычный молитвенный транс, в котором он всегда общался с Шивой. Сейчас он просто в душе горячо просил своего божественного покровителя о том, что раз за его удачу ему пришлось заплатить тем, что его дети никогда не смогут родиться и, соответственно, здесь править, то пусть у него все-таки появится брат – будущий наследник трона Панчала.
Обращает внимание и то, что в этот раз не только настрой, но и формулировки были несколько другие - Шикханди просил не каких-то неопределенных детей своим родителям, а именно себе брата. И, как всегда, его страсть не оставила равнодушным мироздание – не пройдет и года, как у него появится не только брат, но и сестра.
***
Дрона разрешил Пандавам уехать в Хастинапур, а сам остался с сыном, чтобы помочь тому осваиваться с новыми управленческими задачами, и мы видим Пандавов уже практически дома – в лесу на подъезде к столице. Конечно, они были очень довольны собой и тем, что возвращаются с победой. По дороге они недоумевали, куда делись их кузены – после того, как они освободили их из плена Друпады, те им больше на глаза не попадались. Решили, что они уже вернулись в Хастинапур, и вообще, слово за слово, стали нелестно поминать Дурьодхану. Юдхиштхира, который всегда хотел, чтобы все жили дружно, и враждебного отношения братьев к кузенам не разделял, как обычно сделал им замечание – зачем в принципе о нем злословить, и ясное дело, что он сейчас ужасно расстроен поражением, так что лучше бы понять, как его успокоить. Братья спросили Юдхиштхиру, неужели он и правда до сих пор верит, что Дурьодхана может и сам измениться к лучшему, и изменить отношение к ним, на что тот ответил, что да - Дурьодхана, как и любой человек, пока жив, может стать лучше.
Тут они увидели, что к ним приближается Дурьодхана, а вместе с ним и остальные его братья.