Требование Бхишмы
В начале серии показали Дурьодхану в шатре у Шакуни. Кроме дяди там с ним были еще Духшасана и Ашваттхама. Дурьодхана был относительно спокоен – возможно, это было уже постистеричное состояние. Он огорченно сказал, что война завтра – а он уже чувствует себя побежденным. Шакуни не был так пессимистически настроен и ответил, что всего этого следовало ожидать – дядя давно его предупреждал, что ни на Шикханди, ни на Карну нельзя рассчитывать, и это еще повезло, что они «отвалились» до сражения, а не во время; и он надеется, что Дурьодхана наконец понял, что Бхишма склонен трактовать свою клятву верности Хастинапуру очень вольно, поэтому каким бы он ни был непобедимым, а за ним надо внимательно следить на поле боя, чтобы он воевал не так, как это было под стенами Упаплавьи – кстати, это же касается и Дроны, у которого нет тру-преданности ни Дурьодхане, ни даже Хастинапуру, а только договор пожизненного служения, и у которого Арджуна всегда был и остается любимым учеником. Ашваттхама немного позаступался за отца, говоря, что тот не допустит их поражения, потому что это же будет и поражение его сына. Дурьодхана сказал на это то, что уже говорил раньше: не ради власти, не ради богатства и не ради престижа ему нужна эта война, а для избавления от своих врагов; даже если из-за предвзятости дедушки или гуру непобедимая армия Хастинапура будет побеждена, но Пандавы погибнут, то для него такое поражение станет победой, а победа при выживших Пандавах – поражением; однако если с четырьмя кузенами он, допустим, и сам справится, то Арджуну может победить только Карна, и он всё никак не может поверить, что друг предал его. Шакуни, конечно, тут же начал выносить племяннику мозг, что еще со времен их схемы с дворцом в Варнавате стало понятно, что в делах сомнительной дхармичности на Карну нельзя рассчитывать, как бы он там не бил себя в грудь насчет своей верности товарищу – поэтому как только Дурьодхана потребовал от него не вестись на требования Бхишмы о присяге - по сути, справедливые, он сразу свалил. Потом, впрочем, Шакуни стал наоборот подбадривать Дурьодхану – сказал, что это всё не так безнадежно, как сейчас кажется племяннику, и дхарма еще поможет им победить в этой войне. Тот спросил, что дядя имеет в виду, и Шакуни ответил – Юдхиштхира, в отличие от Карны, со своим трепетным отношением к дхарме никуда не делся и на обсуждении правил сражения пообещал, что на поле боя всё со стороны Пандавов будет так, как договорились – а значит, можно будет придумать какой-то хитрый план, из которого Арджуна не выйдет живым.
Вдруг в шатер зашел Карна.
Впервые в жизни он надел обычный бронежилет.
Конечно, сразу же начались расспросы. Карна рассказал, что произошло – стараясь не вдаваться в подробности по поводу того, что срезать бронежилет по просьбе Кришны ему было не так уж обязательно. Его версия о своем спасении не настолько сильно отличалась от реальности, как версия, которую Кунти в прошлой серии рассказала своим сыновьям – он вообще думал, что более-менее о случившемся уже знают от Шикханди, и не говорил чего-то такого, что могло противоречить словам генерала. Но Карна удивился, когда понял, что всё это его собеседники слышат впервые. Действительно, когда он закончил, то Ашваттхама первым делом спросил – значит, и генерал вернулся в лагерь вместе с Карной? Тот ответил, что генерал уже должен быть здесь. Но Дурьодхана сказал, что ему сразу бы доложили, если бы Шикханди появился… Тут Карна вспомнил о странном поведении Шикханди во время их утренней беседы и сказал, что, наверное, генерал решил не участвовать в этой войне – хотя он и сказал Карне, что вернется в их лагерь, однако очень внезапно и без какой-то убедительной причины отдал ему свое ценное оружие и ехать вместе с ним на Курукшетру отказался. Шакуни немного пошипел на тему того, что на самом деле Шикханди сейчас у Пандавов, однако ему со всех сторон указали, что если бы генерал решил перейти на сторону их врагов, то тогда бы он точно не отдал Карне оружие, которым можно убить даже бессмертного Бхишму. Шакуни, однако, этим доводом не впечатлился, а сказал, что всё это интрига Бхишмы и Шикханди – и, само собой, генерал не хочет, чтобы Бхишма погиб в этой войне, поэтому и не понес во вражеский лагерь такое оружие.
Затем беседа вернулась к Карне – и Дурьодхана таки спросил, как мог товарищ в такой критический для них момент повестись на слова Кришны и отдать ему свой непробиваемый бронежилет?! Карна начал довольно невнятно оправдываться, однако до истерики друга всё-таки не довел: во-первых, Дурьодхана, кажется, был просто счастлив, что Карна не предал его и не собирался - и сейчас вернулся сюда, пусть даже с потерей неуязвимости, а когда узнал, что друг мог и погибнуть от срезания своего врожденного бронежилета, но выжил – был счастлив вдвойне; во-вторых, делу помог Шакуни, сам того не желая. Сначала он пошипел, что как это они сразу не сообразили, что из всего произошедшего безобразия торчат уши не только Бхишмы, но и Кришны, который в смысле Карны, выходит, разоружил их, не только не беря в руки никакого оружия, но даже и не дожидаясь начала войны. Потом Шакуни добавил то, на чем он остановился, когда в шатер зашел Карна - к счастью, завтра их самый серьезный противник уже не будет представлять опасности, потому что на стороне Пандавов тоже имеется дхармичный дурак, который не даст Кришне продолжать действовать в том же духе, но Карну надо в любом случае убрать с поля боя просто на всякий случай, чтобы он опять их где-нибудь не подвел, тем более что без своего непробиваемого бронежилета он не представляет никакой особенной ценности.
У Дурьодханы от таких наездов дяди на товарища, видимо, включился дух противоречия – и он стал уже не упрекать Карну за потерю непробиваемого бронежилета, а заступаться за него.
Он сказал, что Карна великий воин и непревзойденный лучный мастер – и он непобедим поэтому, а не из-за неуязвимости, и теперь с безотказной стрелой он гарантированно сможет убить Арджуну; и разумеется, он выйдет на поле боя, чтобы сделать то, ради чего Дурьодхана ввязался в эту всебхаратскую
Минимальный градус истерики товарища вкупе с признанием его лучшим лучником, конечно, порадовали Карну, однако главный вопрос никак не отменили – как ему теперь выполнить обещание Кунти не убивать ее сыновей.
***
Бхишма еще долго страдал на месте будущих погребальных костров. Раньше, когда он бывал в таком настроении, то он сразу стремился так или иначе обеспечить себя обществом Шикханди – хотя бы написать ему письмо, если генерал был далеко в походе, но сейчас даже эта минимальная опция была недоступна. Опять же, всякие радостные намеки его души о том, что и его погребальный костер теперь не за горами, сейчас воспринимались Бхишмой как то, что он допустил в своей армии и в своей жизни жуть-адхарму – и даже то, что произошедшее намного увеличило шансы Пандавов на победу, не уравновешивало его страданий.
Но рано или поздно Бхишме пришлось вернуться в лагерь «красных» - в данном случае было уже довольно поздно. Когда он увидел Кунти перед своим шатром, то страдания отступили на второй план, потому что он запереживал, не случилось ли чего у «белых».
Но Кунти его сразу успокоила, что там всё в норме, однако сама тут же расплакалась, когда стала объяснять, почему она приехала к дяде - она приехала потому, что только он может ей помочь, а именно придумать, как сделать так, чтобы Карна, который теперь остался без непробиваемого бронежилета, не погиб в этом сражении, несмотря на его обещание Дурьодхане воевать на его стороне и на клятву Арджуны убить Карну.
Бхишма-то, вопреки ожиданиям Кунти, на самом деле ничему не удивился в рассказе о ее отношениях с Карной: еще в те времена, когда Дрона не разрешил тому пойти с внуками в поход за Друпадой и из-за этого новоиспеченный раджа Анги остался в Хастинапуре ждать Дурьодхану из Панчала, Бхишма, заметив влюбленные взгляды Карны на Кунти, заподозрил, что и здесь сын его колесничего не будет сильно оглядываться на дхарму – и с течением времени Бхишма только больше убеждался в этом.
Бхишма сказал Кунти, что ее решение нагрузить его своим проблемами, конечно, правильное – потому что со всеми трудностями действительно по дхарме полагается идти к старшему в семье, то есть к нему, - однако пусть даже он выглядит еще хоть куда, но на самом деле он уже старый человек и вот это вот «дядя, помоги!» больше не вывозит - и что Кунти вообще от него хочет конкретно?
Кунти рассказала, что Карна дал ей слово не убивать никого из ее сыновей, а вот Арджуна настроен решительно выполнить клятву, данную на игре в кости, - и Кунти не хочет, чтобы ее ребенок остался без отца. Бхишма сказал, что вообще-то это война, то есть куча детей останутся без отцов, однако Кунти на это сразу возразила, что они-то останутся без отцов, но со всеми своими законными правами сыновей, в отличие от ее сына, который, будучи ее сыном, дяде ведь тоже не чужой. Бхишма возмутился, что он своими внуками признает только сыновей Панду, а Карна к их династии не имеет никакого отношения, его дети ему никто, и Бхишма скорее сам откажется от своей семьи, чем допустит, чтобы туда как-то пролез Карна, который даже не тру-кшатрий!!!
Кунти опять залилась слезами, что Карна обещал ей не убивать ее сыновей – и это будет несправедливо, если при таких раскладах они будут стремиться во что бы то ни стало убить его, но если она расскажет сейчас сыновьям, почему он ей это пообещал, и потребует, чтобы Арджуна отказался от своей клятвы – то эффект будет совсем обратным.
Бхишма спросил, с чего Кунти взяла, что Карна нарушит то обещание, которое дал Дурьодхане, а не то, которое дал ей?
Кунти не нашлась, что на это ответить,...
...и Бхишма немного повыносил ей мозг тем, что дать два противоречащих друг другу обещания – это очень в стиле Карны, у которого всё, до чего он может дотянуться, превращается в жуть-адхарму, а Кунти вообще-то уже исчерпала лимит мужей в своей жизни. Кунти даже пожалела, что перед своим отъездом сюда не спросила у Кришни, как ей удалось уговорить Бхишму не выгонять Пандавов из дома, после того как они объявились в Хастинапуре с пятимужием.
Но на самом деле Бхишма ведь недавно оставил весь свой мега-грозный режим у будущих погребальных костров, и на новую волну у него уже не было никаких душевных сил, поэтому эти его возмущения не были долгими. В ответ на них Кунти стала уверять Бхишму, что она ни в коем случае не требует, чтобы Карна был признан членом их династии и ее мужем, то есть на заслуженный райский отдых Панду от его непростой жизни она не посягает даже в мыслях - она просит только о том, чтобы Бхишма с помощью своей власти не допустил гибели Карны в этой войне.
Закончила Кунти тем, что Бхишму не зря называют Великим, и никакая жуть-адхарма не может коснуться его души, поэтому если он считает, что она не заслужила прощения и снисхождения, то она, конечно... Бхишма перебил ее и сказал, чтобы она прекратила и возвращалась к сыновьям, а что касается Карны, то он уже протащил жуть-адхарму в его страну и в его семью – и за это заслуживает самого сурового наказания, но Бхишма не допустит, чтобы из-за него еще и на поле боя начался какой-то беспредел!
***
В шатер Шакуни, где была вся та же компания, что и в начале серии, пришел Бхишма – снова в грозном режиме,…
…и сказал Дурьодхане, что завтра война – и если Карна ему сейчас не даст клятву выполнять на поле боя все его приказы, то пусть немедленно убирается в Ангу.
Дурьодхана агрессивно ответил, что это уже обсуждали – Карна на поле боя будет выполнять только его приказы, что товарищ ему уже клятвенно пообещал.
Бхишма сказал, что его не интересует, кому и что пообещал Карна,...
...но на поле боя будет так, как положено по правилам, а именно воины, которые не присягнули главнокомандующему, считаются врагами – и если Карна выйдет на поле боя без присяги ему, то он вправе поступить с ним так, как поступают с воином армии противника.
Шакуни предложил Карне действительно сейчас дать эту присягу, если для Бхишмы это такой принципиальный момент. Тот, вроде, даже и не возражал, но тут Дурьодхана перешел в истеричное состояние высокого градуса и заявил Бхишме, что это дедушка скорее не выйдет на поле боя, чем Карна.
Бхишма вряд ли ожидал такого, однако даже улыбнулся.
Он ответил, что не вопрос – Дурьодхана тут представляет царскую власть и может назначить главнокомандующим армии Хастинапура кого угодно. Дурьодхана сказал, что вот и прекрасно – дедушка не выходит на поле боя, а командовать армией будет Карна.
После этого Дурьодхана вылетел из дядиного шатра.
***
Дурьодхана прибежал в свой шатер, где у него на случай истеричного настроения были приготовлены ножи…
…и мишени для их метания.
Практически сразу за ним в шатер зашел Карна.
Когда Дурьодхана поразил все мишени,...
...Карна начал его убеждать, что другу не нужно ссориться с дедом, а тем более смещать его с поста главнокомандующего в этом сражении – и Карна ему присягнет на верность, если нужно.
Последнее предложение Дурьодхана решительно отверг с аргументом, что весь этот конфликт Бхишма спровоцировал для того, чтобы защитить Пандавов от Карны, но тогда и войну не стоит начинать, если в ней некому будет убить его врагов!
Потом он значительно спокойнее сказал Карне, что, мол, неужели друга смущает такая большая ответственность? – но он великий воин и, конечно, справится, тем более что он же мечтал всемдоказать, что талант это не привилегия царской династии или знатного рода и проявляется где угодно – так можно ли представить лучшую возможность для этого, чем победа в войне всебхаратского масштаба, и Дурьодхана дает ему эту возможность без всякого риска для себя, потому что уверен в его способностях; и это он еще вынес за скобки то, что Карна всегда хотел победить Арджуну.
Карна грустно вздохнул и сказал, что армия Хастинапура, конечно, непобедима, но это не он сделал ее такой, и сейчас она сверху донизу предана Бхишме, так что воины не захотят сражаться с нужной для победы самоотдачей, если при живом-здоровом командире кто-то другой будет командовать ими в этой битве; а что касается его стремлений взять верх над Арджуной и всемдоказать, то, видимо, такая у него судьба, которая никогда не давала ему шанса осуществить это - и нынешняя ситуация тоже не исключение, однако ради победы товарища он, разумеется, готов пожертвовать всеми своими мечтами и амбициями – и еще поговорил о том, что Дурьодхане надо помириться с дедом, оставить его командовать армией, а с ним поступить так, как скажет Бхишма.
Дурьодхана задумался, а потом ответил, что если Карна считает, что так будет лучше, то ок – однако ни о какой его присяге на верность Бхишме не может быть и речи, а тем более о том, чтобы Карна сейчас уехал в Ангу; пока пусть Карна действительно не выходит на поле боя, как требует дедушка, а там дядя придумает какую-то схему, чтобы Карна все-таки смог убить Арджуну.